Политико-правовые взгляды, государственная и юридическая деятельность

 Сперанского М.М.

 

 

План реферата.

 

Введение…………………………………………………………………………………..……… 3

 

 

1.Период деятельности М.М.Сперанского в правление Павла I и при Александре I.

Проекты государственных преобразований……………………………………..….………. 4

 

 

2.Период удаления от двора. Реформа в Сибири……………………………………………12

 

 

3.Период деятельности М.М.Сперанского при Николае I. Систематизация

российского законодательства…………………………………………………………………16

 

 

Заключение……………………………...………………………………………………………..23

 

 

Список использованной литературы………………………………………………………....24

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВВЕДЕНИЕ.

 

Интерес к деятельности Михаила Михайловича Сперанского, выдающегося государственного деятеля и преобразователя XIX  века, возникает всякий раз в эпоху реформ, и его рассматривают с разных позиций. Одни исследователи считают его проекты преобразований преждевременными и чисто умозрительными, другие видят в них предтечу реформ 1860-х годов и начала ХХ века, заторможенных только нерешительностью его современников. Одни высоко ценят его как основоположника российского либерализма, другие осуждают за недостаточную демократичность и буржуазный характер преобразований. Советские историки, которые подчеркивали классовый характер его идей, часто расходились во мнениях, какому же классу он служил – некоторые относят его к сторонникам буржуазного государства, а другие – к идеологам прогрессивного дворянства. Сперанского считают и  талантливым бюрократом, сломанным бюрократической системой, и великим реформатором, реализация замыслов которого могла бы двинуть Россию на годы вперед.

В одном сходятся все – это был неординарный государственный деятель, идеи которого выходили за рамки его времени и оказали влияние на многие преобразования в будущем. Помимо своих прогрессивных воззрений, Сперанский, которого В.О.Ключевский не раз называет «воплощенной системой», пришел во власть с удивительной (и нечастой для нашей страны) способностью к упорядоченному, системному видению вещей, с невероятной работоспособностью и умением организовать дело, продумав его до мелочей. Кроме того, из всех реформаторов, что действовали в сфере российской власти, Сперанский, пожалуй, имеет самую удивительную судьбу. В течение всего начала XIX века через его руки прошли практически все сколько-нибудь значительные государственные постановления и документы, от манифестов о восшествии на престол самодержцев до учреждения Царскосельского лицея. Послужив трем очень разным императорам, он получал ото всех самые лестные характеристики. И, тем не менее, большинство его преобразований остались в проектах, ставших известными читателям только после его смерти. Масштабы его способностей отразились в титанической работе по систематизации российского законодательства – но и она не была доведена до конца в соответствии с его замыслом, ограничившись инкорпорацией и не достигнув кодификации.

Целью данной работы является рассмотрение различных сторон и основных направлений деятельности Сперанского, уяснение их исторической и юридической роли, а также характеристика его взглядов и убеждений, под влиянием которых осуществлялась эта деятельность.

Для исполнения этой цели необходимо, по моему мнению, рассмотреть деятельность Сперанского в трех планах. Первый – биографический, то есть характеристика основных этапов жизни государственного деятеля;  конечно, данная работа не является биографическим исследованием, и этому плану не следует уделять повышенное внимание, но и избежать его невозможно, учитывая формулировку темы. В данном случае мой предмет сильно облегчает мне задачу: и направления деятельности, и политические взгляды Сперанского очень четко делятся на три этапа сообразно его жизненному пути – государственная деятельность при Александре I и проекты преобразований центральной власти; период удаления от двора и административные реформы в Сибири;  деятельность при Николае II по систематизации российского законодательства. Для построения биографического плана моей работы использован один, но чрезвычайно подробный и основанный на множестве материалов, включая дореволюционные исследования и разнообразную переписку (а также два основных научно-популярных исследования по Сперанскому – работы В.А.Томсинова и С.А.Чибиряева), источник – статья :  Гречишкина С.С., Луковской Д.И. и Морозова В.И. «Михаил Михайлович Сперанский (материалы к научной биографии)».

Второй план – исторический – предполагает характеристику как состояния общества, в котором осуществлял свою деятельность реформатор, так и влияние его деятельности на общество и на историю. В данном вопросе я обращаюсь к курсу лекций по русской истории В.О.Ключевского; кроме того, другой историк выступает здесь с позиций современника, и, что ценно, критически настроенного современника – а именно, Н.И.Карамзин и его «Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях».

Наконец, третий план – юридический – предполагает оценку содержания и результатов деятельности Сперанского с позиций права. В этом вопросе мною задействованы работа юриста XIX века С.Ф.Березкина «Сперанский как кодификатор», публикации в электронном журнале «Правоведение» - как современный взгляд на проблему, а также материалы конференции памяти Сперанского, прошедшей в г.Владимир в 1999 году.

 

 

 

 

 

 

1.      ПЕРИОД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ М.М.СПЕРАНСКОГО В ПРАВЛЕНИЕ  ПАВЛА I  И ПРИ АЛЕКСАНДРЕ I. ПРОЕКТЫ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ.

 

Михаил Михайлович Сперанский родился 1 января 1772 года в селе Черкутине Владимирской губернии, в сорока верстах от губернского центра.[1] По рождению он принадлежал к духовенству -  второму (после дворянства) привилегированному сословию Российской Империи, которое, помимо освобождения от подушной подати, рекрутской повинности, телесных наказаний, имело привилегию получать систематическое образование в относительно многочисленных духовных училищах – семинариях и академиях. Отец его был «благочинным», т.е. административно-судебным лицом, осуществлявшим надзор за духовенством своего округа, имевшим право разрешения споров между духовными лицами, между ними и прихожанами.

В семь лет, поступив во Владимирскую семинарию, Михаил получил фамилию Сперанский (от латинского глагола sperare - уповать, надеяться); до этого родовой фамилии в современном смысле в их семье не существовало, что было обычным делом среди недворянских сословий. Семинаристы, помимо русского, латинского и древнегреческого языка, изучали риторику, математику, физику, философию и богословие. Об академических успехах Сперанского говорит то, что с 1787 года (в 15 лет) он начинает выступать с публичными проповедями в присутствии высших чинов епархии.

 В 1790 году Сперанский был отправлен для продолжения обучения в Санкт-Петербург, в столичную Александро-Невскую семинарию, куда для подготовки в качестве будущих преподавателей направляли лучших провинциальных семинаристов. Здесь главный упор (помимо собственно богословских дисциплин) был сделан на высшую математику, опытную физику, "новую" философию (включая творчество "богоборцев" Вольтера и Дидро) и на французский язык (международное средство общения интеллектуалов того времени). Во всех этих дисциплинах Сперанский быстро сделал блестящие успехи. Свободно овладев французским, он увлекся просветительской философией, что наложило несмываемый отпечаток на все его дальнейшее творчество.

С 1792 года двадцатилетний Сперанский преподает в семинарии математику, физику и красноречие, а с 1795 года дополнительно он утвержден преподавателем философии и префектом (ректором) столичной семинарии. Однако он отказывается принять монашество или священнический сан и стремится выйти из духовного ведомства. Добиться этого было возможно, только поступив на гражданскую службу.

В начале 1795 года митрополит Гавриил рекомендовал Сперанского князю Алексею Борисовичу Куракину, начальнику «третьей экспедиции для свидетельствования государственных счетов», когда тому понадобился секретарь для ведения русской переписки. Для проверки Куракин вечером попросил кандидата написать одиннадцать писем к разным адресатам, и Сперанский, проработав всю ночь, положил на стол князю в 6 часов утра (то есть к началу рабочего дня в учреждениях той эпохи) все одиннадцать, мастерски составленные и стилистически отделанные. Поступив на службу и переехав жить в дом Куракина, Сперанский продолжает преподавательскую работу в семинарии.

С приходом к власти Павла I карьера Куракина резко пошла вверх: уже в 1796 году он был назначен генерал-прокурором, то есть фактически вторым лицом в империи, в руках которого были сосредоточены важнейшие государственные дела. 20 декабря 1796 года его секретарь подает митрополиту Гавриилу прошение об увольнении из семинарии и разрешении поступить в «статскую службу».

Как отмечает В.О.Ключевский, «Сперанский принес в русскую неопрятную канцелярию XVIII в. необыкновенно выправленный ум, способный бесконечно работать (48 часов в сутки), и отличное умение говорить и писать. По всему этому, разумеется, он был настоящей находкой для канцелярского мира. Этим подготовилась его необыкновенно быстрая служебная карьера».[2] Сперанский начал службу титулярным советником, то есть сразу, без выслуги лет, в 9 классе с получением личного дворянства  – по тем временам начало неслыханное. Продолжение было еще невероятнее - уже в следующем году он произведен в коллежские асессоры, еще почти через год становится надворным советником, затем – коллежским советником, и 8 декабря 1799 года произведен в статские советники. Обычно срок подобного продвижения по службе составлял для недворянских сословий от 17 до 42 лет. И это несмотря на то, что Куракин, пробыв чуть более полутора лет генерал-прокурором (охотно предоставляя сочинение всех важных бумаг своему секретарю, ставшему затем делопроизводителем, а затем и экспедитором – начальником отдела в его канцелярии), в 1798 году был смещен с поста и сослан в свое имение. Император сменил еще трех генерал-прокуроров, но Сперанский оставался на месте, уже по поручению Павла составляя повеления и указания Сенату.

В 1797 году Сперанский встретился с Елизаветой (Елизой) Андреевной Стивенс, англичанкой, дочерью гувернантки графа А.П.Шувалова, и 3 ноября 1798 года молодые люди сочетались браком. Но молодая жена умерла от скоротечной чахотки вскоре после родов, 6 ноября 1799 года, в отсутствие мужа, бывшего в это время в отъезде по службе. Сперанский был в полном отчаянии, только мысль о новорожденной дочери удержала его от самоубийства. Других женщин в жизни Сперанского больше не было. После этого в его образ мыслей вошли идеи мистицизма, а вся его жизнь, исключая воспитание дочери, была с полным самозабвением отдана служебным делам.

После убийства Павла I в ночь с 11 на 12 марта 1801 года началась новая эпоха в истории государства и в жизни Сперанского (есть сведения, что именно он писал манифест о кончине Павла и о восшествии на престол его старшего сына Александра).

Александр I принял от отца обширнейшее наследство – империю, простиравшуюся от Балтийского моря до Тихого океана, с народонаселением почти 45 миллионов человек, но нуждавшуюся после павловского правления в реформах и реформаторах, прежде всего в правовой сфере. Начало его царствования было ознаменовано опубликованием в 1801 г. ряда важнейших указов: об амнистии политическим заключенным, ссыльным и эмигрантам (15 марта), о дозволении "лицам свободных состояний" приобретать земли без крестьян (12 декабря). 2 апреля 1801 года была уничтожена Тайная экспедиция и производившиеся в ней дела переданы в Сенат, на том основании, что, как говорилось в указе, в благоустроенном государстве все преступления должны быть объемлемы, судимы и наказуемы общей силой закона. На коронационных медалях Александра I было написано: «Закон – блаженство всех и каждого».[3] Идея правления, основанного на праве, все больше распространяется в общественном мнении. В России усиливается интерес к законоведению, работам отечественных и западноевропейских юристов, осуществляются переводы произведений Бентама, Монескье, Беккариа и др., в печати появляются рецензии на юридические произведения, разделы правоведения в периодике; делаются попытки издавать юридические журналы (Журнал правоведения, Журнал дома практического правоведения, Журнал законодательства и др.).[4]

Уже 19 марта 1801 года Сперанский становится статс-секретарем – фактически правой рукой Д.П.Трощинского, доверенного «докладчика» Екатерины II, а теперь «докладчика и главного редактора» при новом императоре. Вскоре он назначается «экспедитором канцелярии Государственного совета по части гражданских и духовных дел» и становится действительным статским советником.

Вокруг царя сплотился кружок его единомышленников, получивший название "Негласный комитет": В.П.Кочубей, Н.Н. Новосильцов, П.А.Строганов, А.Чарторыский – блестящие молодые аристократы, поклонники передовых европейских политических идей. Его участникам государь поручил разработать и осуществить реформы. В скором времени Сперанский сделался пусть непоименованным, но самым деятельным участником Негласного комитета, и первым помощником В.П.Кочубея. В тот самый день, когда был объявлен Манифест об учреждении министерств,  Кочубей был назначен министром внутренних дел, и Сперанский высочайшим повелением определен его товарищем (заместителем).

В 1802 г. тридцатилетний реформатор начинает самостоятельную теоретико-государствоведческую деятельность. Именно к этому году относятся работы Сперанского: "Отрывок о комиссии уложения", "Размышление о государственном устройстве империи", "О постепенности усовершения общественного", "О силе общего мнения" и др. Опираясь на труды Аристотеля, Гроция, Пуфендорфа, Монтескье, Беккариа (их называет сам автор), Сперанский проповедует в своих записках новаторские, глубоко передовые для своей эпохи идеи: разделение властей, торжество закона, подчинение ему всех государственных структур (включая императорскую особу), установление "правильной монархической системы", участие в законотворческой деятельности "избранных из всех состояний людей" (элементы народного представительства).

В записке "Еще нечто о свободе и рабстве" (1802 г.), проводя различие между свободой политической и свободой гражданской, Сперанский определяет соответственно рабство политическое («когда воля одного или многих составляет закон всех») и гражданское («когда один класс народа в повинностях личных или вещественных зависит от воли другого»). Он утверждает, что «никакая сила не может родить в государстве свободы гражданской, не установив свободы политической» и бесстрашно обращается лично к императору: "Хотите ли уменьшить в государстве число рабов и деспотов; начните с себя - введите закон на место произвола".[5]

В работе "О коренных законах государства" Сперанский, явно под влиянием договорной теории государства, утверждает, что правительство образуется народом для обеспечения его «личности, собственности и чести». Соответственно он разделяет образ правления на деспотический («когда народ… к общим условиям о сохранении личности, собственности и чести не присовокупляет никаких подробных правил») и основанный на «коренных государства законах», то есть на конституции, в соответствии с которыми самодержавная власть может быть более или менее ограничена. Из последних он выделяет два образа правления – внешний («все те гласные и открытые постановления, грамоты, учреждения, уставы, коими силы государственные содержатся между собою в видимом равновесии» - и на деле при любом названии это образ деспотический) и внутренний («ни одна из них не может взять перевеса в общей системе, не разрушив всех ее отношений»). Поэтому о государстве нельзя рассуждать по писаной конституции, а следует принимать во внимание, в каком соотношении находятся политические силы, а именно: «общая воля» народа и «сила, народом уделенная» правительству. Анализируя с этих позиций ситуацию в России, Сперанский отмечает: «Ни в каком государстве политические слова не противоречат столько вещам, как в России…Вместо всех пышных разделений свободного народа русского на свободнейшие классы дворянства, купечества и проч., я нахожу в России два состояния: рабы государевы и рабы помещичьи. Первые называются свободными только в отношении ко вторым, действительно же свободных людей в России нет, кроме нищих и философов".[6] Фраза на долгие десятилетия стала крылатой.

Вместо сословного разделения Сперанский предлагает разделить весь народ на два класса: «Высший класс должен быть установлен на праве первородства и предопределен по роду своему к первым государственным местам и к охранению законов… Сей класс будет составлять истинное монархическое дворянство. Низший класс или народ будет все то, что по праву первородства или по особенному изволению монарха не принадлежит к высшему… Единое разделение, какое в правах его допустить должно, будет разделение дарований, способностей и добродетели. Кто дерзнет после сего притеснять или презирать его?»[7]

Вдохновленный "записками" Сперанского царь через В.П.Кочубея поручает Сперанскому написать капитальный трактат-план преобразования государственной машины империи. Через несколько месяцев напряженной и кропотливой работы на свет появляется "Записка об устройстве судебных и правительственных учреждений в России" (1803 г.) Этот трактат был настолько смелым и новаторским по духу и содержанию, что в условиях всегда несвободной России был опубликован впервые лишь через сто лет после создания. Достаточно пространный труд включает в себя теоретико-практические разделы о полиции, о суде (судьи должны избираться, а не назначаться, иметь соответствующую профессиональную подготовку), "о теории гражданского и уголовного закона", о необходимости создания двух Сенатов - законодательного и исполнительного, о реформировании системы государственного управления, о свободе книгопечатания, о назревшей необходимости кодификации российского законодательства.

Идеалом Сперанского являлась «истинная монархия» - монархическое государство, основанное на справедливых законах, где власть монарха ограничивалась представительными учреждениями, а суд был независим. Большое значение Сперанский придавал силе общественного мнения и контролю с его стороны за способами обогащения высшего чиновничества, что в условиях повального взяточничества в России было актуальным. Россию он определял как деспотическое государство. Справедливое общественное устройство в России могло быть, по его мысли, осуществлено только по инициативе просвещенного монарха и постепенным путем. Революционный путь Сперанский отвергал в принципе. В его глазах дворянство было тем классом, который единственно мог главенствовать в политической и экономической жизни страны и противостоять произволу самовластия. Он выдвинул идею усовершенствования государственного строя России на основе «коренного закона» - конституции, составленной при участии представителей народа. (Первоначально он рассматривал народ как совокупность всего населения, позднее включал в это понятие только дворянство и «средний класс».).«Истинная монархия» в России предполагала наличие политических и гражданских свобод, отмену крепостного права, развитие народного просвещения, ответственность исполнительной власти.

Сперанский формулирует принципы управления: «Организация управления вообще должна быть: 1) сообразна общему государственному закону и учреждениям, 2) основана на единстве исполнения, 3) подвержена отчету в форме и в существе дел, 4) постановлена на одном плане во всех частях своих, 5) соображена с местными уважениями и 6) соразмерена способам исполнения». Он определяет понятие законов в отличие от регламентов («закон имеет предметом отношения постоянные и не пременяемые») и разделяет их на закон государственный (конституционный), закон гражданский и закон уголовный (два последних также называются уложениями). [8] 

Говоря о властях в государстве, автор «Записки» подчеркивает, что каждое «отделение власти» несет ответственность, причем двойного рода: «первый род ответственности состоит в том отчете, каким каждое низшее отделение власти исполнительной обязано отделению высшему… второй и высший род ответственности состоит в отчете, коим исполнительная власть обязана законодательной». Сперанский считает, что «отправление правосудия во всякой монархии по необходимости принадлежит власти исполнительной», но выражение принадлежности судебной власти народу в том, чтобы «суд был производим единообразно и отправляем не лицом государя, но избранных им чиновников, кои бы сами суду подлежали… чтобы чиновники сии назначены были выбором народным», и, таким образом, в суде должна быть представлена как исполнительная власть (президенты, комиссары и судьи, представляющие лицо государя), так и законодательная (заседатели, присяжные, избранные народом).[9]

Правление в России Сперанский, исходя из своих понятий, монархическим не считает – ведь в России отсутствуют государственный закон и Уложение, «половина населения находится в совершенном рабстве», нет разделения властей, нет «общего мнения» и «свободы тиснения», нет «истинной министерской ответственности», наконец, недостает «просвещения и обилия в исполнителях». Он приходит к выводу, что учреждения государственные исправить легче и необходимее, чем законы, потому что при самой лучшей системе законодательства несовершенная российская судебная система, в особенности подготовка ее кадров и методическая часть, будут препятствием к его реализации. Соответственно, автор проекта предлагает реализовать разделение властей путем создания Сената законодательного и Сената исполнительного (состоящего из части судной и части управления – см.таблицу № 3).[10]

С 1806 г. вследствие частых отлучек Кочубея по болезни Сперанский становится основным докладчиком царя. Кабинетные доклады перерастали в длительные беседы, в которых монарх и реформатор обсуждали насущные государственные проблемы, вместе читали западную политическую и юридическую литературу. 19 октября 1807 г. царь увольняет его от должности "управляющего 2-ой экспедицией министерства внутренних дел с оставлением звания статс-секретаря" (фактически своего личного). Начинаются звездные годы Сперанского, эпоха славы и могущества, когда он был вторым лицом в могущественнейшей империи (к членам Негласного комитета, прекратившего деятельность еще в конце 1804 г. монарх давно охладел).

 11 декабря 1808 г. Сперанский представил императору (вслух прочитал) чрезвычайно важный документ "Об усовершении народного воспитания". В записке под весьма непритязательным названием коренился революционный план коренного изменения порядка производства в чины, установления прямой связи получения чина с образовательным цензом, опирающийся на опыт западных стран. Царь долго размышлял, колебался, но 6 августа следующего года подписал указ о порядке производства в гражданские чины коллежского асессора (8-й класс) и статского советника (5-й класс). Указ запрещал производить в эти чины служащих, которые не имели свидетельства об окончании курса в одном из русских университетов или не выдержали в университете экзамена по установленной программе. По этой программе требовалось знание русского языка и одного из иностранных, знание прав естественного, римского и гражданского, государственной экономии и уголовных законов, основательное знакомство с отечественной историей и элементарные сведения в истории всеобщей, в статистике Русского государства, в географии, даже в математике и физике.[11]

Ранее, 3 апреля 1809 г издан был указ о придворных званиях, по которому всем, носившим звания камергера и камер-юнкера, но не состоявшим в какой-нибудь службе, военной или гражданской, предписывалось в двухмесячный срок поступить на такую службу, заявив, по какому ведомству они желают служить. До этого отпрыски знатнейших фамилий буквально с колыбели получали придворные чины камер-юнкера и камергера, которые сразу же давали им высшие места на служебной лестнице (не будь этого указа, Пушкин, став камер-юнкером, получил бы сразу чин статского советника); теперь же эти придворные звания обращались в простое отличие, не приносящее никаких служебных чинов. 

«Указы, - замечает В.О.Ключевский, - ясно и твердо выражали требования, каким должны удовлетворять служащие в правительственных учреждениях; закон требовал исполнителей "опытом и постепенным прохождением службы приуготовленных, минутными побуждениями не развлекаемых", по выражению указа 3 апреля, - "исполнителей сведущих, обладающих твердым и отечественным образованием", т. е. воспитанных в национальном духе, возвышающихся не выслугой лет, а "действительными заслугами и отличными познаниями", как гласит указ 6 августа. Действительно, требовались новые дельцы, чтобы действовать в духе тех начал, какие старались провести в правительственных учреждениях, открытых с 1810 г.…Оба указа произвели тем больший переполох в придворном обществе и чиновной среде, что были изданы совершенно неожиданно». Это был первый шаг Сперанского, возбудивший к нему ненависть и среди аристократов, и среди чиновников, не настроенных выступать в роли экзаменуемых учеников. Основные причины недовольства этими указами эмоционально выражает Н.М.Карамзин в своей «Записке о древней и новой России»:

«Доселе  в  самых  просвещенных государствах требовалось от чиновников только необходимого для их службы знания: науки инженерной — от инженера, законоведения — от судьи и проч.  У нас председатель Гражданской палаты обязан знать Гомера и Феокрита, секретарь сенатский — свойство оксигена и всех газов,  Вице-губернатор  — пифагорову фигуру,  надзиратель в доме сумасшедших — римское право,  или умрут коллежскими и титулярными советниками....  От  начинающих   можно   всего  требовать,   но   кто   уже   давно  служит,  с  тем  нельзя,  по справедливости,  делать новых условий для службы;  он  поседел  в трудах,  в правилах чести и в надежде иметь некогда чин статского советника,  ему обещанного законом;  а вы нарушаете  сей  контракт государственный.» [12]

30 августа 1809 г. Сперанский становится тайным советником (чин 3 класса), но ему некогда торжествовать, ибо он занят небывалым делом -  готовит план преобразования русского государственного устройства. В октябре 1809 г. были подготовлены обширное "Введение к Уложению государственных законов", "Краткое начертание государственного образования" и "Общее обозрение всех преобразований и распределение их по времянам".

"Введение к Уложению" Сперанского открывается серьезным теоретическим исследованием "свойств и предметов" "государственных, коренных и органических законов". В.О.Ключевский отмечает, что Сперанский заплатил в своем плане щедрую дань политическим идеям XVIII в. о волe народа как истинном источнике власти и т. п.[13], а В.И.Морозов указывает среди теоретических источников политической программы, изложенной во «Введении» теорию народного суверенитета и теорию общественного договора в интерпретации Дж.Локка.[14]  Осмысляя опыт предшествующих царствований, современных западных государств (прежде всего Англии и Франции), и выделив в политическом мире системы республиканские («власть державная умерялась в ней законом»), феодальные (власть ограничена «не законом, но вещественным или, так сказать, материальным ее разделением») и деспотические, где власть не ограничена ничем,[15] Сперанский приходит к выводу: "Общий предмет преобразования состоит в том, чтоб правление, доселе самодержавное, постановить и учредить на непременяемом законе. Нельзя основать правление на законе, естьли (т.е.если) одна державная власть будет и составлять закон и исполнять его. Отсюда необходимость установлений, действующих в составлении закона и его исполнении. Из троякого порядка государственных сил возникает троякий порядок сих установлений. Одно из них должно действовать в образовании закона, другое - в исполнении, третье - в части судной". [16]

Нам, изучающим конституционное право в современных понятиях, все это – и разделение властей, и верховенство конституции, и ограничение власти законом,  –  кажется само собой разумеющимся. Совершенно не так воспринимались эти идеи в России начала XIX века. Так, Н.М.Карамзин в той же «Записке о древней и новой России» обрушивался на мысль о какой-либо ограничении власти монарха как на противоестественную и глубоко неправильную: «Если   бы   Александр, вдохновенный    великодушною    ненавистью   к   злоупотреблениям самодержавия,  взял перо для предписания себе иных законов, кроме Божиих и совести, то истинный добродетельный гражданин российский дерзнул  бы  остановить  его  руку  и  сказать:   «Государь!   Ты преступаешь   границы  своей  власти:  наученная  долговременными бедствиями,  Россия  пред  святым  алтарем  вручила  самодержавие твоему предку и требовала, да управляет ею верховно, нераздельно. Сей завет есть основание твоей власти,  иной  не  имеешь;  можешь все,  но  не  можешь законно ограничить ее!..» Но вообразим,  что Александр  предписал  бы  монаршей  власти  какой-нибудь   Устав,   основанный на правилах общей пользы,  и скрепил бы оный святостью клятвы...  Сия  клятва  без  иных  способов,  которые   все   или невозможны,  или опасны для России, будет ли уздою для преемников Александровых?  Нет,  оставим мудрствования ученические и скажем, что  наш  государь имеет только один верный способ обуздать своих наследников   в    злоупотреблениях    власти:    да    царствует добродетельно!  да  приучит  подданных ко благу! (…)Министр есть рука венценосца, — не более! Рука не судит головы.» [17]

Сперанский выдвинул принципиальную и четкую программу реформ в политической, социально-экономической и культурной области. Главное его внимание было обращено на преобразование государственного устройства страны, его проекты в этой области шли дальше пожеланий императора и предполагали превращение России в сословно-представительную монархию с ограниченной верховной властью. Предлагаемая Сперанским программа преобразований не ставила целью ввести в систему государственного управления новые учреждения, ее задача состояла в реформировании уже существующих государственных установлений, прежде всего Сената.

Главным новшеством в главном "проекте" Сперанского было учреждение Государственного совета, в котором (не в особе императора) "все действия части законодательной, судной и исполнительной в главных их отношениях соединяются". Он, как замечает В.О.Ключевский, должен быть устроен из аристократии «наподобие английской» и объединять деятельность всех трех ветвей власти Никакой закон не мог вступить в действие без одобрения Государственного совета и Государственной думы (лишь потом он утверждался императором).

Все министерства должны быть "ответственны перед законодательным сословием" -  Государственной думой. «Порядок законодательный слагается из трех начал: из предложения закона, уважения его и утверждения... Нет, кажется, сомнения, что предложение закона должно предоставить исключительно правительству…Хотя уважение закона собственно принадлежит законодательному сословию, нельзя, однако же, исключить из оного министров».[18] Теперь Сперанский отделяет законы от других постановлений не по времени действия, а по значению регулируемых отношений: предмет законодательной власти должны составлять «те постановления, коими вводится какая-либо перемена в отношениях сил государственных или в отношениях частных людей между собою», т.е.законы, а исполнительной- «те, кои, не вводя никакой существенной перемены, учреждают только образ исполнения первых», т.е.уставы и учреждения.[19]

Все эти учреждения должны были носить выборный характер. Сперанский предлагает привлечь народонаселение (лично свободное, включая государственных крестьян, при наличии имущественного ценза) к прямому участию в законодательной, исполнительной и судебной власти на основе системы четырехступенчатых выборов (волостная - окружная - губернская - наконец - Государственная дума – см.таблицу № 2).

Выделение органов законодательной власти не было совсем незнакомо России. Своего рода двухпалатный парламент сложился в России еще в начале ХVI века, когда царь для решения важнейших вопросов созывал Земские Соборы. Однако при решении неотложных проблем использовалась Боярская Дума, состоявшая из выборных представителей высшей аристократии. Вскоре после событий Смуты начала ХVII века Боярская Дума была фактически ликвидирована, поскольку царям, стремившимся к абсолютной власти, явно мешал орган, ее ограничивавший. Сенат появился в России в 1711 году вместо Боярской Думы. Первоначально в его функции входили разработка нового законодательства и надзор за финансами и деятельностью местных администраций. В начале ХIХ века, во время реформ Александра I, Сенат потерял свои законодательные права - они перешли к открытому 1 января 1810 года Государственному Совету, который по замыслу его основателя Михаила Сперанского должен был стать верхней палатой российского парламента.[20] Однако планам реформатора не суждено было сбыться: Государственная Дума так и не была созвана, а Государственный совет стал не законодательным, а законосовещательным органом.

Что касается органов исполнительной власти, то еще до подготовки «Введения» 8 сентября 1802 г. Высочайшим манифестом было объявлено (текст, конечно, был подготовлен Сперанским) об учреждении - вместо 20 коллегий - 8 министерств: военного (до 1808 г. - министерство военно-сухопутных сил), морского (до 1815 г. - министерство военно-морских сил), иностранных дел, юстиции, внутренних дел, финансов, коммерции, народного просвещения. Прежние коллегии вошли в новые министерства или были подчинены министерствам. Главным отличием новых органов был единоличный принцип власти вместо прежнего коллегиального: каждое ведомство управлялось министром, подотчетным Сенату. И опять же о новизне такой схемы для России свидетельствует протест против нее Карамзина: «Где трудились знаменитые  чиновники, президент  и  несколько заседателей,  имея долговременный навык и строгую ответственность правительствующего места,  — там  увидели мы     маловажных     чиновников,    директоров,    экспедиторов, столоначальников,  которые,  под щитом  министра,  действуют  без всякого  опасения.  Спрашиваем: кто более заслуживает доверенность — один ли министр или собрание  знатнейших  государственных  сановников, которое мы обыкли считать высшим правительством,  главным орудием  монаршей власти?»[21] Но во «Введении» Сперанский указывает три недостатка в этих министерствах – «недостаток ответственности, некоторая неточность и несоразмерность в разделении дел, недостаток точных правил или учреждения, на коем должно действовать министерство».[22] 

Судебная система также, по мнению Сперанского, нуждалась в реформировании (выборность судей, участие присяжных заседателей, иерархия судов разных инстанций). В «Введении» он определяет Сенат как «верховное судилище для всей империи. Он имеет четыре департамента: два гражданских и два уголовных, по равному числу в обеих столицах. Он составляется из определенного числа членов. Места их, по смерти или увольнении, замещаются утверждением державной власти лицами, избранными в губернских думах и внесенными в государственный избирательный список».[23] Проект преобразования Сената был отдельно приготовлен к началу 1811 г. и в июне внесен в Государственный совет. Этот проект был основан на строгом разделении дел административных и судебных, которые смешивались в прежнем устройстве Сената. Согласно с этим Сенат было предположено преобразовать в два особых учреждения, из которых одно, названное Сенатом правительствующим и сосредоточивавшее в себе правительственные дела, должно было состоять из министров с их товарищами и начальниками особых (главных) частей управления, это прежний комитет министров; другое под названием Сената судебного распадалось на четыре местных отделения, которые размещены по четырем главным судебным округам империи: в Петербурге, Москве, Киеве и Казани. Особенностью этого судебного Сената была двойственность его состава: одни члены его назначались от короны, другие выбирались дворянством. В этом особенно блеснула искра тех идей, на которых построен был общий преобразовательный план Сперанского. Проект вызвал резкие возражения в Государственном совете; но, несмотря на то что при подаче голосов большая часть членов Совета высказалась за проект и государь утвердил мнение большинства, различные препятствия, внешние и внутренние, помешали осуществлению новой реформы. [24]

Сперанский отдавал себе отчет в том, что проектируемые им учреждения являются лишь видимостью истинной монархии, условия для которой могут быть созданы лишь «разлитием просвещения и сопряжением многих обстоятельств, от времени зависящих». В записке "О постепенности усовершенствования общественного", датированной 1802 г., он писал: "Одно из главных правил лиц управляющих должно быть знать свой народ, знать время. Законодатели дают законы всегда для потомства и редко для настоящего рождения; всегда предполагают и редко учреждают... Теории редко полезны для практики. Они объемлют одну часть и не вычисляют трений всей системы, а после жалуются на род человеческий!".[25] Обдумывая проекты общественных преобразований, он понимал, что "всякая перемена без нужды и без видимой пользы есть вредна, так как почти все легкие средства в делах государственных по большей части суть средства ненадежные", что "перемены на время могут быть блистательными, но со временем зло возрастет самим исправлением его". Таким образом, «Введение» следует рассматривать как политическую программу, содержащую политический идеал Сперанского.

Под влиянием протестов консервативного дворянства и бюрократических верхов Александр не решился провести реформы в трактовке Сперанского, в страну не были внесены конституционные начала. Император убедился, что для задуманных перемен в стране не было еще необходимых общественно-политических и социально-экономических условий, да и сам не хотел поступаться частью своей власти.

1 января 1810 г. был открыт Государственный совет как законосовещательный орган – в нем обсуждалась потребность в новых законах, и его мнение представлялось на усмотрение императора. Таким образом, свои мнения царю представляли не выборные с мест, а назначенные им члены совета из представителей одного сословия – дворянства. Решения Совета утверждались царем по своему усмотрению, даже если отражали мнение меньшинства. В состав Государственного совета входили: Общее собрание (в частности, все министры), Департамент законов, Департамент гражданских и духовных дел, Департамент государственной экономии и Департамент военных дел (до 1854 г.) В.О.Ключевский характеризует Государственный совет как «орудие»  законодательной власти, «которое собирает законодательные вопросы по всем частям управления, обсуждает их и свои заключения возносит на усмотрение верховной власти. В законодательных актах следует различать два элемента - законодательную норму, устанавливающую известные отношения в государстве, и законодательный авторитет, сообщающий этим нормам силу закона. Авторитет принадлежит верховной власти, выработка нормы есть дело Совета.(…) Совет нельзя назвать простой машиной для изготовления законопроектов в заранее предназначенном смысле: он разрешает законодательные вопросы не по указанной программе, а по собственному разуму "пользуется всею свободою мнений", по выражению закона. Но, с другой стороны, его нельзя назвать законодательным учреждением в смысле западных законодательных собраний(…) Государственному совету принадлежит разъяснение истинного смысла законов, принятие общих мер к их успешному действию, распределение государственных доходов и расходов, наконец, рассмотрение отчетов всех министерств по управлению вверенными им частями».[26]

Министерства были преобразованы двумя актами - манифестом 12 июля 1810 г. о разделении государственных дел на особые управления и "Общим учреждением министерств" 25 июня 1811 г. По новому распорядку упразднялось одно из восьми прежних министерств, именно коммерции, дела которого распределялись между министерствами финансов и внутренних дел; зато из ведения последнего выделены были дела о внутренней безопасности, для которых образовалось особое министерство полиции. Кроме того, учреждено было несколько особых ведомств под названием "главных управлений" со значением отдельных министерств: "главное управление ревизии государственных счетов" (или государственный контроль), "главное управление духовных дел иностранных исповеданий" и, наконец, еще раньше, в 1809 г., "главное управление путей сообщения". В "Общих учреждениях" определены были состав и делопроизводство министерств, пределы власти министерств, их ответственность и другие подробности министерского управления. [27]

Таким образом, проекты Сперанского в сфере государственного управления претворялись в жизнь не полностью, и большинство из его преобразований осталось на бумаге. Причины этому носят как субъективный, так и объективный характер. Конечно, на осуществление (и неосуществление) этих реформ повлияла и личность Александра I, не отличавшегося последовательностью и решительностью, и пристальное внимание противников Сперанского, и в еще большей степени личность самого Сперанского. В.О.Ключевский так объясняет последнее обстоятельство: «Это был один из тех сильных, но заработавшихся умов, которые, без устали все анализируя и абстрагируя, кончают тем, что перестают понимать конкретное(…) Приступив к составлению общего плана государственных реформ, он взглянул на наше отечество как на большую грифельную доску, на которой можно чертить какие угодно математически правильные государственные построения. Он и начертил такой план, отличающийся удивительной стройностью, последовательностью в проведении принятых начал. Но, когда пришлось осуществлять этот план, ни государь, ни министр никак не могли подогнать его к уровню действительных потребностей и наличных средств России».[28]

Что же до отношения общества к реформам Сперанского, то… чаще всего такое отношение просто не могло сформироваться, поскольку все проекты разрабатывались в тайне, и единственным их читателем часто был император. Поэтому трудно было рассчитывать на общественный резонанс в случае их неприятия. К тому же, чем больший диапазон приобретала государственная деятельность Сперанского, тем больше приобретал он противников, затронутых теми или иными его нововведениями – а сторонников у него было мало, учитывая, что он не примыкал ни к какой политической группировке. Кроме того, предложения и сами идеи Сперанского, хотя и предполагали опорой государственного строя дворянство, но по своей сути носили буржуазно-либеральный характер. А буржуазия в России была слишком слаба и немногочисленна, чтобы поддержать их. Преобразования Сперанского, если бы они были реализованы, способствовали бы ускоренному развитию России по капиталистическому пути. Но реформатор не был идеологом буржуазии. Его идеал «истинной монархии» совмещал монархическую власть, господствующее положение дворянства и либеральные принципы, что являлось утопией. Дворянство в подавляющем большинстве было недовольно предполагаемой в проектах постепенной отменой крепостного права и выборностью государственных органов всех сословий, а не только своего - привилегированного.  В обществе, за многие столетия привыкшем к централизованной самодержавной власти с ее идеологией, только немногие могли оценить идеи европейского конституционализма.

И все же нельзя, на мой взгляд, говорить об абсолютной умозрительности и неосуществимости проектов Сперанского. Даже та их часть, что была воплощена частично, внесла существенную упорядоченность в деятельность органов государственной власти; с этого времени можно говорить об организации государственного  аппарата Российской империи в формах, близких к современности, а не как об историческом антиквариате. Это устройство просуществовало в общих чертах до 1917 года, а сегодняшняя схема организации государственной власти в России напоминает схему Сперанского еще больше – налицо и три ветви власти, и разделение органов каждой из ветвей по уровню  -  федеральные и субъектов федерации, а также органы местного самоуправления, да и Государственный Совет с Государственной Думой напоминают две палаты парламента.

 К тому же у нас, по крайней мере, есть свидетельство того, как могли бы реализоваться проекты Сперанского, если бы общество было к ним готово. В 1809 году в результате русско-шведской войны Финляндия, бывшая ранее шведской провинцией, вошла в состав Российской Империи. Написанный Сперанским «План общего управления Финляндией» определял государственный статус этой страны как автономного княжества, связанного формально с Россией только особой царя. Общественность Финляндии требовала восстановить отмененную в ней конституцию и созвать сословно-представительный сейм. Сперанским были подготовлены царские манифесты и указы, а также регламент высшего исполнительного органа Финляндии – Правительственного Совета, определяющего основы конституции. Эти документы декларировали излюбленные идеи реформатора и утверждали принципы разделения властей, законности, свободы выражения мнений. Его усилия обеспечили Финляндии более прогрессивное государственное устройство по сравнению с тем временем, когда она была в составе Швеции, и с тем строем, который был в России. Это способствовало более быстрому социально-экономическому развитию региона.[29]

 

2. ПЕРИОД УДАЛЕНИЯ ОТ ДВОРА. РЕФОРМА В СИБИРИ.

 

Круг занятий Сперанского был невероятно широк. Восхищенный биограф (В.П.Бурнашев) подчеркивает: " Менее чем в два года приведена им в порядок система податей, исследован и установлен бюджет государственных доходов и расходов, учрежден капитал погашения долгов, вынута из обращения значительная часть ассигнаций, введена новая монетная система, издан общий тариф и составлен план преобразования Сената. Принадлежащие к тому времени: определение мещанских и крестьянских повинностей, устройство Полиции в столицах и прочих городах, собрание материалов для Статистики России, образование рекрутских округов, правила и формы для губернаторских и министерских отчетов, постановления о дорогах и свободных хлебопашцах - все это составляет /.../ замечательное собрание образцовых трудов Сперанского. Сверх того под его руководством продолжалось исправление Гражданского, Уголовного и Торгового законодательства".[30] Сперанскому также приписывается (и он сам настаивает на этом в одном из писем) авторство «Постановления о Царскосельском лицее», который имел целью «образование юношества, особенно предназначаемого к важным частям службы государственной», основанное на принципе развивающего обучения: «Главное правило способа учения состоит в том, чтобы не заменять ум детей пространными изъяснениями, но возбуждать собственное его действие».[31]

Современники чрезвычайно высоко ценили литературное дарование Сперанского, его реформаторскую (преобразовательную, революционную) деятельность в сфере профессионального юридического языка. Так, П.Д.Рунич писал в статье "Погребение графа Сперанского": "Что Карамзин сделал для русской словесности /.../, то сделал Сперанский для Правительственного слога. /.../До него и слог сей и самый почерк были варварские; в чем согласятся со мною все, подобно мне, начавшие и продолжавшие сорок лет назад гражданскую службу". Другой биограф (В.П.Бурнашев) справедливо писал о том, что Сперанский оказал отечественной словесности важнейшую "услугу", "преобразовав русский канцелярский слог, который дошел было до крайней запутанности: все, что ни писал Сперанский даже и по обыкновенным делам, было образцом прекрасного изложения". [32]

Но между тем финансовая реформа, начатая Сперанским и, как он был убежден, спасшая государство от банкротства (дефицит бюджета в 1810 году составлял более половины всей суммы государственных доходов[33]) -  прекращение эмиссии бумажных ассигнаций, увеличение налогов, введение специального налога на помещиков, владевших крепостными – осталась незавершенной и вызвала всеобщее недовольство, так как повлекла за собой увеличение налогового бремени.

Над головой реформатора начинают сгущаться тучи. Многие влиятельные лица в империи мечтали низвергнуть ненавистного выскочку-"поповича", посягнувшего на их прерогативы и интересы. Рекой потекли письменные доносы, в которых реформатор представал врагом самодержавия, взяточником, изменником, выдающим французам русские военные планы и читающим секретную документацию без ведома государя (последнее было правдой, так как Сперанский знакомился с подобными документами через своих друзей в министерстве иностранных дел).

17 марта 1812 г. сановник получил государево предписание прибыть к 8 часам вечера в Зимний дворец. Царь предъявил ему обвинения, на которых настаивали доносчики, сказал, что в преддверии войны "обязан моим подданным удалить тебя от себя", и Сперанский должен был без суда и следствия немедленно отправиться в бессрочную ссылку в Нижний Новгород, куда и прибыл 23 (по другим сведениям 22) марта.

С началом войны положение изгнанника резко ухудшилось. В скором времени нижегородский вице-губернатор (давний знакомый Ростопчина) доносит, что за обедом в кафедральном соборе Сперанский сочувственно отзывался об уважении, оказываемом Наполеоном к духовенству и церквям во время его предыдущих кампаний. В условиях войны  этот в общем-то невинный разговор первосвященником был истолкован как изменнический. 8 сентября император отправил на имя графа Петра Александровича Толстого (командовавшего нижегородским ополчением) Высочайший рескрипт с припиской "При сем прилагаю рапорт вице-губернатора Нижегородского о тайном советнике Сперанском. Если он справедлив, то отправить сего вредного человека под караулом в Пермь, с предписанием от Моего имени, иметь его под тесным присмотром и отвечать за все его шаги и поведение".[34] 15 сентября, когда рескрипт был доставлен, Сперанскому дали один час на сборы и отправили в карете (вновь в сопровождении пристава, фактически под арестом) в Пермь, куда он прибыл 23 сентября 1812 г.

Ссыльный сначала снимал квартиру у купца И.Н.Попова, через несколько недель был нанят отдельный дом. Его никто не навещал, у него закончились деньги, жалованье не поступало, приставы и квартальные практически не выходили из его жилища, что сам Сперанский в письме императору расценивал почти как содержание под караулом. Письма Сперанского были приняты к сведению. Император повелел возобновить ему денежные выплаты. Высочайший указ от 29 декабря 1812 г. о выплате ссыльному денежного содержания включал магические слова: "Пребывающему в Перми тайному советнику Сперанскому...". Губернское начальство пришло в ужас, осознав, что оно переусердствовало.

Между тем по России прошла Отечественная война, самая кровопролитная за всю историю Российской империи. Она оказала, как отмечает В.О.Ключевский, разнонаправленное действие на общество в целом и на власть. С одной стороны, в обществе события этих лет «вызвали необычайное политическое и нравственное возбуждение… Печатались статьи о политической свободе, о свободе печати; попечители учебных округов на торжественных заседаниях управляемых ими заведений произносили речи о политической свободе как о последнем и прекраснейшем даре божьем. Частные журналы шли еще дальше: они прямо печатали статьи под заглавием "О конституции", в которых старались доказать "доброту представительного учреждения"». Но при этом правительство, наоборот, «вышло из тревог военных лет с чувством усталости, с неохотой продолжать преобразовательные начинания первых лет, даже с некоторым разочарованием в прежних своих политических идеалах». Результаты тех преобразований, что осуществились, «не оправдали ожиданий, не внесли заметного улучшения в государственную жизнь, не устранили старых многочисленных злоупотреблений…  Внешние события поставили Россию в борьбу с последствиями французской революции; русское правительство как-то самым ходом дел стало консерватором в международных отношениях, охранителем законности, следовательно, поборником восстановления старины. Такое направление из международных отношений невольно переносилось на внутреннюю политику».[35]

В день подписания манифеста об окончании войны – 31 августа -  Сперанскому было дано высочайшее разрешение поселиться в Великополье  – имении сестры его умершей жены под Новгородом. Там он всерьез занимался хозяйством, изучал агрономическую литературу, стремился применять передовые сельскохозяйственные технологии, предавался мистическим штудиям. Между тем в судьбе Сперанского назревали благодетельные перемены. С ним вступает в общение и переписку новый абсолютный фаворит императора, А.А.Аракчеев, ранее недолюбливавший реформатора и противившийся его нововведениям. Вдохновленный Аракчеевым, Сперанский снова обращается с письмами к царю – рассуждает о влиянии на судьбы послевоенной Европы создания «Священного союза», о практике уголовных наказаний. В 1816 году, наконец, он направляет к нему обращение личного характера, предлагая «или дать мне суд с моими обвинителями… или же оставить мне способ оправдать себя против слов не словами, а делами, отворив мне двери службы». 30 августа 1816 года император назначает Сперанского пензенским гражданским губернатором, однако, не желая его появления в столице, предписывает немедленно отправиться на место назначения, и тот прибывает в Пензу 19 октября.  

На новом месте Сперанский модернизирует систему делопроизводства, уделяет огромное внимание борьбе с коррупцией, покровительствует созданным его трудами народным училищам. Кроме того, он вступает в интенсивную переписку с министром финансов Д.А.Гурьевым по вопросам государственных кредитов, долгов России иностранным кредиторам, продажи алкогольной продукции, добычи золота и серебра; об этой переписке министр регулярно докладывает императору.

4 февраля 1819 года пензенский губернатор снова обращается к Александру I с просьбой об отпуске в Петербург. Император отвечает ему личным письмом, в котором назначает его генерал-губернатором Сибири, поручая провести осмотр и ревизию сибирских губерний, «сообразить на месте полезнейшее устройство и управление сего отдаленного края и, сделав оному начертание на бумаге по окончании занятий ваших, самим лично привезти оное ко мне в Петербург, дабы имел я способ узнать изустно от вас настоящее положение сего важного края и прочным образом установить на предбудущие времена его благосостояние»[36].

Такое повышение в должности было для Сперанского громом с ясного неба. Пензенская губерния, обустроенная, относительно процветающая, с компактным населением, не шла ни в какое сравнение с Сибирью - плохо изученной в это время гигантской малонаселенной территорией площадью в 10 миллионов квадратных километров, обычным местом вечной политической ссылки и ужасом для любого обитателя европейской части страны. «Думаю, однако же, что Господь даст мне силы перенести и сие огорчение, по всей вероятности, последнее», - писал Сперанский дочери. 6 мая 1819 года он выезжает в «путешествие» протяженностью 20 тысяч верст.

Предшественник Сперанского, генерал-губернатор Иркутский, Тобольский и Томский, тайный советник Иван Борисович Пестель (отец декабриста П.И.Пестеля) «управлял» Сибирью из столицы, посадив на местах преданных ему чиновников, и обходился с вверенной ему областью так, что император вынужден был направить двух сенаторов с инспекцией. Ее итоги и побудили царя направить Сперанского, чтобы навести порядок там, где процветало беззаконие, произвол, поборы, жестокое преследование жалобщиков и челобитчиков.

 «Новая метла» прошлась по Сибири, обнаруживая громадные горы мусора. В Тобольске генерал-губернатор уволил 9 комиссаров за злоупотребления и навел относительный порядок в чрезвычайно запущенном губернском делопроизводстве. Он проводит ревизию школ и училищ, посещает острог в Омске; расследует должностные преступления губернаторов Томска и Иркутска, снимает с постов трех комиссаров в Красноярске, причем обязывает всех возместить незаконно взысканные деньги, у легендарного нижнеудинского исправника Лоскутова он изымает 80 тысяч награбленных рублей. В итоге ревизии Сперанского 2 губернатора и 48 чиновников рангом поменьше были отданы под суд, 681 человек оказался замешанным в злоупотребления. Сумма взысканий, наложенных на сибирскую администрацию, достигла почти 3 миллиона рублей.[37]

Помимо следственной и фискальной работы, Сперанский занимается множеством важнейших дел: хлебными запасами, винокурением, путями сообщения, расселением ссыльных, соляными промыслами, переселением из европейской части казенных крестьян, замирением инородцев, пропагандой среди них христианства, строительством, устройством казачьих команд, государственными и частными заводами, сбором податей, обменом ассигнаций, народным образованием, организацией китобойного промысла, экспедиций к Ледовитому океану и на Камчатку, народным образованием, руководством дипломатической миссией в Пекине, делами Российско-Американской компании и т.д. Теперь он пишет дочери уже так: "Здесь-то настоящая Сибирь и здесь-то наконец чувствую, что Провидение, всегда правосудное, не без причины меня сюда послало. Я был здесь Ему действительно нужен, чтоб уменьшить страдания, чтоб оживить надежды, почти уже исчезавшие, и ободрить терпение, слишком утомленное."

Великая Сибирская реформа, проведенная Сперанским совместно с капитаном корпуса путей сообщения Г.С.Батеньковым, принятым в аппарат генерал-губернатора в Тобольске, вылилась в ряд законодательных актов, среди которых первейшее значение имели: «Учреждение для управления Сибирской губернией» и «Устав об управлении инородцев».

По «Учреждению», с учетом географо-экономических данных, Сибирь была разделена на Западносибирское и Восточносибирское генерал-губернаторства, с центрами соответственно в Тобольске и Иркутске. Генерал-губернатор был наделен определенной властью во всех областях жизни – экономической, административной, судебной. Чтобы ограничить злоупотребления личной властью, при генерал-губернаторе создавались советы, состоящие из назначенных царем сибирских чиновников.

При гражданских губернаторах, возглавляющих местную администрацию, также составлялись совещательные советы из чиновников, подчиненных начальнику губернии. Сперанскому не удалось реализовать  одну из главных целей реформы – поставить генерал-губернатора и губернаторов под контроль независимых от них советов, чтобы оградить население от произвола властей. Он говорил по этому поводу: «Правильнее было бы составить такой совет из лиц, местному управлению посторонних. Но, во-первых, составить его из дворянства или купечества невозможно, потому что там, в Сибири, нет дворянства и весьма мало купечества, во-вторых, составить совет из чиновников посторонних было бы противно экономии в людях». Сперанский надеялся, что в будущем, когда Сибирь густо заселится, ее богатства придут в движение, этот дефект реформы будет исправлен.[38]

 Губернии по реформе 1822 года, делились на округа с окружными начальниками во главе. При них также функционировали советы из местных чиновников. В городской администрации власть находилась у городничих, хозяйственная деятельность в относительно крупных городах направлялась сословной думой, состоящей из головы и выборных заседателей, а в малолюдных городах – выборными старостами. Административно-полицейскими и фискальными органами для крестьян являлись волостные правления с выборными старшинами сел, старостами, сборщиками податей и писарями.

Существенную часть сибирской реформы составлял «Устав об управлении инородцев Сибири». Он давал аборигенам широкое самоуправление, учитывая их уклады, традиции и обычное право. В зависимости от уровня развития народности делились на бродячие, кочевые и оседлые. Последние приравнивались в правах и административном устройстве с русскими крестьянами. Система управления бродячих и кочевых включала три звена: родовое управление (голова, два выборных его помощника и по возможности письмоводитель), инородную управу (хозяйственно-административное, судебное и полицейское управление) и степную думу. За «родовичами» утверждалось право общих собраний, на которых избирались должностные лица родового и степного управления. Общество и его выборные должны были сами решать все вопросы своей внутренней жизни, раскладывать подати и повинности, выполнять судебные функции на основании своего обычного права. Это ограничило вмешательство русской администрации в жизнь коренного населения, хотя и увеличило его зависимость от местных князьков и старшин. В отношении религии «Устав» стоял на позициях полной веротерпимости. Предполагалось, что каждый народ получит свой «Степной закон», что было оговорено в Уставе; в Енисейской губернии был подготовлен проект закона для Красноярского края, с некоторыми дополнениями его приняли и в Иркутской губернии. Но в Петербурге эти проекты не получили одобрения. Реформы Сперанского в Сибири преследовали две цели: постепенный перевод кочевых и «бродячих» народов в оседлые и обеспечение полного и своевременного налогового сбора.

Сперанский обратил внимание на плохое состояние внутренней торговли Сибири, вызванное разного рода казенными монополиями и неизбежным засильем чиновников. Он в 1819 году издал «Предварительные правила о своде внутренней торговли», снявшие оковы с частного предпринимательства. Казенные торги допускались лишь в исключительных случаях и регулировались «Положением о хлебных магазинах». В 1820 году были изданы «Правила о своде внутренней торговли солью». Административное устройство края, созданное этими реформами, просуществовало почти сто лет без существенных перемен, столь же долго действовал «Устав об управлении инородцев».

Таким образом, и на новом поле деятельности системное мышление Сперанского позволило наладить четкую организацию управления, не без склонности к системе разделения властей. Его реформаторская деятельность в этом крае заложила основы более совершенного управления областью и ускорения капиталистического развития ее экономики. С другой стороны, пензенская и сибирская деятельность оказали влияние на идеи самого Сперанского. По моему мнению, нельзя прямолинейно говорить о том, что под влиянием ссылки он изменил своим либеральным взглядам и забросил прежние государственные проекты. Однако несомненно, что, близко увидев положение «на местах», он должен был прийти к выводу, что планы государственного устройства не могут быть абстрактно разработаны и спущены сверху. Так, он писал графу В. П. Кочубею: "Все чувствуют трудности управления как в средоточии, так и в краях его. К сему присовокупляется недостаток людей. Тут корень зла; о сем прежде всего должно бы было помыслить тем юным законодателям, которые, мечтая о конституциях, думают, что это новоизобретенная какая-то машина, которая может идти сама собой везде, где ее пустят".

30 января 1830 года сибирский генерал-губернатор обратился к царю с донесением о преступлениях, вскрытых двумя "следственными комиссиями" в трех сибирских губерниях, с информацией об отрешении от должности и предании суду чиновников. Успешно осуществив свою многотрудную миссию, Сперанский надеется на скорое возвращение в Петербург (хотя бы в европейскую часть империи). Но только 8 февраля 1821 г. он выезжает из Тобольска. 22 марта он прибывает в Петербург. Начинается второй этап его деятельности в масштабе всей империи.

17 июля 1821 г. Сперанский был определен "членом Государственного совета по Департаменту законов". Днем раньше Сперанский был введен в Сибирский (стал регулярно проводить заседания под председательством графа Кочубея с 28 июля) и Азиатский комитеты. По замыслу Сперанского, дела Сибири в Петербурге должны были сосредоточиться в особом органе. Такой орган получил название Сибирского комитета. Сперанский был его первым председателем. Он был закрыт в 1838 году, но в 1852 году восстановлен и просуществовал до 1864 года. [39]Приведем мнение компетентного исследователя (Вагин В.В.): "Деятельность по Сибирскому комитету составляет второй период сибирской деятельности Сперанского; этот период гораздо продолжительнее первого. Он обнимает пространство времени с 1822 по 1838 год. Можно положительно сказать, что в продолжение этого времени Сперанский был не только душою, но и единственным деятелем в комитете. Роль других состояла только в обсуждении мер, предполагавшихся Сперанским и, большею частью, в безусловном согласии на них".

 

3.  ПЕРИОД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ М.М.СПЕРАНСКОГО ПРИ НИКОЛАЕ I. СИСТЕМАТИЗАЦИЯ РОССИЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА.

 

19 ноября 1825 г. в поездке по глухой провинции (в Таганроге) внезапно умирает Александр I при загадочных, до сих пор не проясненных обстоятельствах. Наследником престола автоматически становился великий князь Константин Павлович, но по причине морганатического брака он вынужден был отказаться от права наследования престола. Манифестом от 16 августа 1823 г. император Александр I провозгласил наследником великого князя Николая Павловича. 13 декабря был подписан манифест о восшествии на престол Николая Павловича (текст первоначально был написан Карамзиным, однако проект был отклонен, и 12 декабря его заново написал Сперанский). Утром 14 декабря Николай объявил военным, что принимает корону. Ему присягнули генералы, Сенат и Синод. Воспользовавшись тем обстоятельством, что в течение 17 дней войскам дважды нужно было присягать двум императорам, офицеры-революционеры склонили Московский полк и ряд других частей к бунту против Николая. Восстание было подавлено.

Деятели республиканского крыла Северного общества декабристов знали в главных чертах реформаторские труды Сперанского, со многими декабристами Сперанский был лично знаком. Рылеев показал на следствии, что предполагалось после победы "принудить Сенат назначить временную правительственную думу, состоящую из Мордвинова, Сперанского и, в качестве правителя дел, члена Северного общества, подполковника Батенькова". Как вспоминал дворянский революционер Д.И.Завалишин, утром 14 декабря к Сперанскому был послан декабрист А.О.Корнилович "объявить ему о предстоящем перевороте и испросить его согласия на назначение его в число членов регентства. - "С ума вы сошли, - отвечал Сперанский, - разве делают такие предложения преждевременно? Одержите сначала верх, тогда все будут на вашей стороне".

17 декабря 1825 г. Высочайшим указом был основан "тайный комитет для изыскания соучастников злоумышленного общества, открывшегося 14 декабря" (через месяц слово "тайный" было убрано из названия комитета). 22 января император собственноручно составил проект манифеста о создании Верховного уголовного суда над участниками восстания. Сперанский посоветовал государю на время (до суда) отложить опубликование манифеста, сосредоточив внимание на следствии. 6 мая он, переработав императорский план, представил царю свой проект учреждения суда над декабристами, 1 июня 1826 г. был опубликован манифест о создании Верховного уголовного суда "из трех государственных сословий" (Государственный совет, Сенат и Синод). В тот же день Сперанский написал от имени царя рескрипт министру юстиции о порядке ведения дел.

Судьба уготовила Сперанскому новое тяжелейшее испытание. Будучи реформатором, сторонником постепенных изменений в государственной сфере, он вынужден был теперь судить реформаторов-революционеров, попытавшихся путем вооруженного восстания переломить судьбу России. Компетентный исследователь, князь Н.В.Голицын, абсолютно прав: "Благодаря работе Сперанского действия суда получали известную долю юридической обоснованности, которою искупалось отчасти отсутствие правильного судебного разбирательства … По ясности юридического построения, по логической стройности хода мысли, по лапидарной чистоте изложения схема обоснования разрядов подсудимых, составленная Сперанским, является одним из лучших произведений его пера, образцовой переработкой очень не образцового по форме и существу материала".[40]

Сперанский выделил три главных рода преступлений: умысел и попытку цареубийства, бунт и "воинский мятеж". В проекте о мерах наказаниях декабристам ("росписи") он определил одиннадцать разрядов, которым назначалось наказание в зависимости от степени вины (отсечение головы, политическая смерть, вечные каторжные работы, ссылка на поселение, и т.д., до лишения чинов и записи «в солдаты с выслугою». Дело каждого подсудимого (их было 121 человек) рассматривалось особо, каждому выносился особый приговор. 8 июля Верховный суд утвердил Всеподданнейший доклад, написанный Сперанским, т.е. приговоры декабристам. 10 июля император резко смягчил наказания, оставив в силе смертную казнь лишь в отношении пяти приговоренных и заменив ее повешением. 12 июля были объявлены приговоры осужденным, 13 июля пять из них были повешены на кронверке Петропавловской крепости.

 В тот же день был опубликован манифест, также написанный Сперанским, в котором четко от имени императора было проведено выношенное автором положение о том, что "не от дерзостных мечтаний, всегда разрушительных, но свыше усовершаются постепенно отечественные установления, дополняются недостатки, исправляются злоупотребления. В сем порядке постепенного усовершенствования всякое скромное желание к лучшему, всякая мысль к утверждению силы законов, к расширению истинного просвещения и промышленности, достигая к Нам путем законным, для всех отверстым, всегда будут приняты Нами с благоволением /.../". В этих словах, опубликованных в страшный день, оставивший черное пятно в биографиях нового императора и Сперанского, намечена программа действий, которую они начали осуществлять еще до суда над дворянскими революционерами.

Николай Павлович проявлял недюжинную компетентность в многоаспектных юридических проблемах – в течение четырех с лишним лет его и великого князя Михаила обучал естественному, публичному и народному (т.е.международному) праву  знаменитый "законоведец" М.А.Балугьянский. Едва заняв трон, Николай решительно занялся правовыми проблемами, прежде всего систематизацией российского законодательства. Единое законодательство призвано было способствовать правовому обоснованию деятельности Николая I, направленной на стабилизацию положения в стране. Приведение законодательного материала в определенную систему должно было показать, что установление «законности» в России снимает вопрос о необходимости конституции. [41]

Состояние законодательства в этот период характеризует юрист С.Ф.Березкин : «Это было время безотрадного состояния нашего законодательства. Многочисленные, беспрерывно нарастающие законы и указы, часто один другому противоречащие, рассеяны были или в рукописных архивных сборниках, или в сотнях книг, издаваемых без системы, даже без хронологического порядка и лишенных всякой полноты и достоверности, причем сборники нередко заменялись копиями, наполненными грубых ошибок.

 Мысль о приведении наших законов в систему с давних пор уже озабочивала наших законодателей. Еще Петр I повелел в 1700 году снести Соборное Уложение 1649 года с поздними постановлениями, то есть с новоуказными статьями, именными указами и боярскими приговорами по частным делам. В течение 126 лет назначаемы были с этой целью одна после другой десять комиссий, но, несмотря на громадные денежные затраты, на содержание комиссий, составившие только за последние 70 лет сумму свыше 5 миллионов рублей; несмотря на то, что члены, назначавшиеся в комиссии, отличались большей частью ревностью и усердием, работы всех комиссий оставались бесплодными. Главная причина такой безуспешности заключалась в том, что почти все комиссии приступали к концу дела, не приготовив ни начала, ни середины его; почти все они стремились к творчеству, к составлению новых проектов законов, а не к изысканию прежних законов и приведению в систему законов действующих.»[42]

В 1803 г. при Министерстве юстиции была образована, под непосредственным руководством Новосильцева, особая Комиссия составления законов, на которую возложено «из существующих в России указов и постановлений извлечь законы, утвержденные уже печатью народного благосостояния, и утвердить законодательство на непоколебимых основаниях права»; затем ее возглавил Сперанский. Весной 1809 г. Александр I утвердил разработанное Сперанским "Положение о составе и управлении комиссии составления законов", где на долгие годы (вплоть до нового царствования) были определены основные направления ее деятельности: "Труды Комиссии имеют следующие главные предметы: 1. Уложение Гражданское. 2. Уложение Уголовное. 3. Уложение Коммерческое. 4. Разные части к Государственной Экономии и к публичному праву принадлежащие. 5. Свод законов провинциальных для губерний Остзейских. 6. Свод законов таковых для губерний Малороссийских и Польских присоединенных.

В целом Комиссия стремилась достичь определенной сбалансированности между феодально-крепостническим законодательством и становлением в России буржуазных отношений путем создания отраслевых уложений (гражданского, торгового, уголовного). Для подготовки новых уложений Сперанский ориентировался на европейский опыт, не принимая в расчет прежнее отечественное законодательство. Так, по гражданскому праву он вошел в сношения с указанными ему самим Наполеоном Локре и Легра, а по уголовному — с Дюпоном; обращался к немецким юристам и одному английскому – Макинтошу, но не был доволен их ответами. Тогда Сперанский вступил в переписку с Бентамом, который согласился заняться гражданским кодексом на указанных им условиях, в частности, при условия обнародования проекта. В одном из писем к Дюмону (издателю и другу Бентама) Сперанский в 1804 г. писал про Россию: «Это именно та страна, которая,, может быть, всего способнее принять хорошее законодательство, именно потому, что в ней меньше приходится рассеевать ложных понятий, меньше приходится бороться против рутины и больше можно встретить послушной восприимчивости к благотворным действиям умного и рассудительного правительства».[43]

Задача новых уложений, по мнению их создателей, состояла в образовании нового идеального законодательства, а не систематическом упорядочении прежнего. Так, «Проект Уголовного уложения Российской Империи» состоял из трех книг: первая заключала основания уголовного права, вторая — государственные и общественные преступления и третья—частные преступления; проект заключал всего 585 параграфов, что объяснялось главным образом тем, что в него были включены только уголовные преступления, за кои, как объяснено Сперанским в Государственном Совете в 1824 г., положены наказания уголовные в противоположность полицейским. [44]. Составлены и переданы были в 1810 году Государственному Совету, в день его открытия, три части гражданского уложения: 1) о праве личном, 2) об имуществах и 3) о договорах. Кроме того, Комиссиею начертаны были, не вполне, впрочем, окончательные, проекты устава гражданского судопроизводства, а также торговое уложение.[45] Н.М.Карамзин так оценивает результаты этой работы: «Уже в Манифесте  объявлено,  что  первая  часть законов готова,  что немедленно готовы будут и следующие. В самом деле,  издаются две книжки под именем  проекта  Уложения.  Что  ж находим?.. Перевод Наполеонова Кодекса!»[46] Д.П.Трощинский при рассмотрении в Государственном Совете в 1815 году проекта Гражданского Уложения высказался еще резче: «Рассмотренный нами проект Гражданского Уложения, собственно, есть испорченный перевод Наполеонова кодекса, с которым он в том только и разнствует, что многие части, переставленные с одних мест на другие, производят вящее замешательство в понятиях и сугубую недоверчивость к его духу… Как может ревнительный россиянин почитать себя счастливым, учреждаясь в кругу ближних своих сообразно с духом безбожнейшего властелина!» [47]

Когда Сперанский был отправлен в ссылку, управлять комиссией законов император поручил князю Лопухину. Тот не любил и не хотел заниматься законотворчеством. Он сократил жалованье чиновников комиссии законов, запустил здание, в котором она помещалась. Жители Петербурга долго помнили, как из надписи над зданием комиссии «Комиссия составления законов» выпала буква, и получилось: «Комиссия оставления законов», что больше соответствовало действительности. При закрытии комиссии обнаружилось следующее: по штату комиссия получала в год 82 тысячи рублей, а сумела накопить 365783 рубля. [48]

В январе 1826 г. царь поручил Сперанскому составить подробный доклад о деятельности Комиссии за век с четвертью ее деятельности. В трактате, представленном на Высочайшее усмотрение, Сперанский, коротко охарактеризовав историю деятельности Комиссии, представил план системы права (законодательства), которую необходимо было заново создать: "Все законодательство разделить на шесть следующих частей. Первая часть должна заключать органические или коренные /законы/, до правления государственного относящиеся. Вторая часть должна вмещать в себя общие основания или начала прав. Третия должна содержать в себе общие государственные законы относительно лиц, вещей, действий, обязательств, собственности, владения. Четвертая - законы уголовные и Устав Благочиния. Пятая - способы приведения законов в исполнение и применение оных (судоустройство, судопроизводство). Шестая часть - частные законы (губернии, города, общества)".

В том же январе Сперанский представил царю доклад, в котором был намечен четкий план к "окончательному составлению законов". К созданию единого законодательства Сперанский подошел более подготовленным, чем в первый период своей государственной деятельности в царствование Александра I. Опыт составления Проектов гражданского, торгового и уголовного уложений, серьезное изучение правовых систем западноевропейских государств, а главное, русского законодательства в его историческом развитии позволили Сперанскому разработать радикальный по своей сути план систематизации законодательства. В соответствии с планом он разделил все работы отделения на три этапа: составление сначала хронологического Полного Собрания, затем систематического Свода законов и, наконец, уложений на основе кодификационной обработки законодательного материала. Таким образом, вопреки замыслам 1809—1812 гг., М. М. Сперанский обратился к систематизации Свода законов как основе для последующего составления уложений. Построение новых уложений в отрыве от предшествующего законодательства, считал он, сделает их правовые нормы малоэффективными.[49]

Через семь лет Николай I вспоминал: "Первым занявшим меня делом было, естественно, правосудие. /.../ Вместо сочинения новых законов я велел собрать сперва вполне и привести в порядок те, которые уже существуют, а самое дело, по его важности, взял в непосредственное мое руководство, закрыв прежнюю комиссию".[50] Таким образом, именно Николаю I принадлежал выбор инкорпоративной формы систематизации, приведшей к созданию Полного Собрания и Свода законов Российской империи. В них воплотилось стремление императора усовершенствовать законодательство в рамках существующей правовой системы. Та же мысль прозвучала на заседании Общего собрания Государственного Совета 17 января 1833 г., т.е. уже после завершения основных работ II отделения: цель заключалась в том, «чтобы не создавать новых законов, а привести в порядок старые». [51]

31 января Комиссия составления законов была преобразована в прославленное II Отделение Собственной Его Императорского Величества (далее - С.Е.И.В.) канцелярии. По своему правовому положению II отделение являлось органом, действовавшим на правах министерства, с той лишь существенной разницей, что его работа направлялась непосредственно императором и была изъята из подчинения Правительствующего Сената. Подобное реформирование царской канцелярии преследовало две важные цели: во-первых, ускорить законодательные работы по созданию единого законодательства в максимально короткие сроки, во-вторых, упростить структуры подчиненности отделения высшим государственным органам во главе с императором.[52]

Начальником II Отделения стал М.А.Балугьянский. Однако царь вверил Сперанскому (без поста и чина) общее "возглавление" важнейшей отрасли государственного дела. Император отчетливо понимал, что в осуществлении планов, намеченных Сперанским, ему не обойтись без его гениального ума, обширнейших правовых познаний, юридической опытности. До самой смерти Сперанский руководил II Отделением без какого-либо юридического оформления своей нелегкой миссии. Привлечение Сперанского было вынужденным шагом со стороны самодержца. По замечанию Г.Ф.Шершеневича, «к нему обратились не как к государственному человеку, чьи идеи, планы, направления могли бы послужить руководством для правительственного механизма, а как к рабочей силе, без помощи которой нельзя было произвести механизм в действие».[53]

Вместо 44 человек, служивших в Комиссии составления законов, во II Отделение было зачислено 20 чиновников, в том числе известнейшие ученые, профессора А.П.Куницын  (преподаватель Лицея, фундатор политических воззрений А.С.Пушкина), М.Г.Плисов, В.Е.Клоков, Н.М.Старцов, М.А.Корф. Сперанский попытался создать при II Отделении некую высшую юридическую школу, он даже подумывал об академии. Создание этого юридического учебного заведения не было никак оформлено, но оно существовало фактически долгие годы. Начало преподавания юридических дисциплин было положено самим Сперанским. Сохранились его законченные мини-трактаты Сперанского: "Об охранении", "К праву вообще", "К праву яко способности", "О праве личном", "О системе законов вообще", "О системе законов собственности", "О собственности", "О законах гражданских". Так, в одной из работ этого цикла "О законах римских и различии их от законов российских" Сперанский дает развернутую классификацию законов по кодексу Юстиниана, а затем указывает, что эта система произвольна, неудобна и не может быть приложена к российскому законодательству. Сперанский замечает, что законы российского государства (Русская Правда, новгородские грамоты и судебники, Уложение 1649 года, законы Петра I) исторически мало связаны с римским правом, скорее с немецким, а более всего – с особенностями русского государства. И после составления "трактатов" Сперанский продолжал "преподавательскую" деятельность во II Отделении, читал лекции и проводил семинары (выражаясь современным языком). Так, во II Отделении в 1828-1829 гг. у Сперанского, Куницына, Плисова и Клокова обучался (параллельно с занятиями в университете) молодой, в будущем выдающийся правовед, автор "Энциклопедии законоведения", первого в России оригинального труда по философии права и истории философии права К.А.Неволин.[54]

Решено было собрать все законодательные акты со времен царствования Алексея Михайловича, т.е. с 1649 по 1826 годы. Когда стали выяснять, где же хранятся законы и другие законодательные акты, то оказалось, что подлинники узаконений с 1649 по 1711 годы находится в архивах древних Приказов: Разрядного, Поместного и других, соединенный в Вотчинном архиве при Сенате в Санкт-Петербурге и в Архиве Коллегии иностранных дел в Москве. Подлинники узаконений с 1711 года находились в Петербургском Архиве Правительствующего Сената и в Государственном Архиве старых дел, в Архиве Святейшего Синода, в Архиве Кабинета и Департамента уделов, в Архиве Главного штаба Его Императорского Величества, в Архиве Морского департамента и архивах других министерств и их департаментов. Нужно было во все этих местах отыскать законодательные акты, сделать на них списки (реестры), потом по сделанным реестрам собрать сами узаконения и провести их точную проверку, потому что часто один и тот же закон имел несколько вариантов. Приходилось устанавливать верный вариант. Когда составили реестр, то оказалось, что в нем значатся 53239 узаконений за время с 29 января 1649 года по 12 декабря 1825 года. За 27 лет царствования Алексея Михайловича вышло 618 узаконений, за 29 лет царствования Петра I – 3107, за 33 года Екатерины II – 5948, а за 24 года Александра I – 10822.[55] Было просмотрено свыше трех тысяч объемистых рукописных и печатных фолиантов, содержащих указы, манифесты, рескрипты, положения, уставы, постановления. Все акты сверялись с подлинниками, затем в строго хронологическом порядке располагались по томам.

Предварительные работы, по замыслу М. М. Сперанского, заключались в составлении хронологического и алфавитного реестров «узаконений» как основ для двух различных сборников. Автор указывал на принципиальное различие между этими реестрами: «Существо хронологического реестра есть показать: о чем в какой день состоялись указы и положения. Цель хронологического реестра удостовериться во всем пространстве и точности настоящего законодательства — цель алфавитного реестра есть представить, во-первых, основу свода, во-вторых, верное средство приискания указов». Для достижения точности и полноты хронологического реестра, а следовательно, и самого собрания надлежало провести проверку, выявив возможные пропуски и ошибки. Только после этого, по мысли М. М. Сперанского, можно было приступить к изданию Полного Собрания и составлению общего реестра по алфавиту. [56]

Окончательный этап предполагал построение систематического свода законов. В процессе его подготовки, указывал М. М. Сперанский, следовало руководствоваться следующими правилами: 1) все предметы, обозначенные в алфавитном реестре и относящиеся к содержанию книги, расположить в систематическом порядке по разделам, главам и отделениям таким образом, чтобы ни один предмет не был пропущен; 2) закон изложить теми же словами, что и сам текст; 3) в конце каждой статьи поместить номер указа и слово, обозначенное в алфавитном указателе; 4) в конце каждой книги иметь оглавление и алфавитный указатель. Кроме общего плана работ, Сперанским были составлены отдельные планы или оглавления для каждой главной части «Свода» и предшествующих ей исторических обозрений; для каждого чиновника, участвующего в составлении свода, он собственноручно писал обозрение вверенной ему части, где подробно, в виде элементарного курса, излагал все содержание предмета; каждый вечер старшие редакторы являлись со своими тетрадями в его кабинет, и здесь, при Балугьянском, проходили с ним сперва источники обозрения, потом своды, из которых ни одна строка во всех пятнадцати томах не осталась без личной его проверки и очень часто переделки; все обширное предисловие к полному собранию законов написано им самим, его перу также принадлежит и «Обозрение исторических сведений о своде законов».[57]

В целом же теоретико-правовая концепция М. М. Сперанского, заключенная в общих и конкретных планах работ и отдельных законопроектах, легла в основу трудов II отделения и позволила в короткие сроки, малой численностью чиновников проделать гигантскую работу по созданию многотомных Полного Собрания и Свода законов Российской империи.[58] Печатание Полного собрания законов началось 1 мая 1828 г. и было завершено к 17 апреля 1830 г. За это время было издано 45 томов и 3 тома указателей и приложений. В это "первое собрание" вошли 3 тыс. законодательных актов с 1649 по 1825 гг. Кроме того, были изданы еще 6 томов законов, вышедших с 1826 по 1830 гг. (этими томами начиналось "второе собрание").[59] Полное собрание законов включало 30 920 актов плюс шесть томов приложений (алфавитно-предметный и хронологический указатели, графики, рисунки и т.д. . В том же 1830 г. началось второе издание Полного собрания законов. Новые нормативные акты составляли тома, выходившие ежегодно. Полное собрание законов включало все законы, постановления, нормативные акты, исходившие от верховной власти и правительственных учреждений, причем как действующие, так и отмененные (устаревшие).  Но в строгом смысле его нельзя назвать "полным", особенно это касается законов XVIII в. Как установлено впоследствии историками русского законодательства, за первую четверть XVIII в. вошла лишь треть указов и других правовых актов, за вторую четверть - не более их пятой части. Полнее было представлено законодательство времен царствования Екатерины 11 и Павла I, и почти полностью, начиная с Александра 1. О включении в "Собрание" ранее не публиковавшихся законов принимал решение сам Николай 1, который предварительно знакомился с их содержанием.

Подготовку "Полного собрания законов" Сперанский рассматривал как подготовительную работу к более важному этапу кодификации - составлению Свода законов. Собственно, эта работа проводилась фактически одновременно с подготовкой "Полного собрания". Образцом для него послужил свод Юстиниана, но сверх того ближайшим руководством были приняты правила кодификации, выработанные в 17 столетии известным английским канцлером и философом Бэконом, с органичениями, признанными необходимыми по свойству наших законов. [60] Свод законов (работа над ним и издание были завершены в 1832 г.) заключал в себе только действующие законы, которые систематизировались не по хронологии, а по отраслевому принципу. Сперанский "со товарищи" издали Свод в 15 томах, содержащих действующие законы на 1 января 1832 г. (издание включало 36 тысяч статей и 6 тысяч приложений). Его статьи соответствовали законам, входившим в Полное собрание. Свод делился на 8 главных отделов – см.Таблицу № 4. Сперанский докладывал царю, что его Свод полнее французского, прусского и австрийского сводов. По окончательном составлении свода он был подвергнут пересмотру в ревизионных комитетах. Пересмотр окончился в мае 1832 года, а 31 января следующего года Высочайшим Манифестом возвещено совершение свода и поставлены правила о силе его и действии. Таким образом, все это колоссальное дело, с которым до Сперанского не могли справиться в продолжение 126 лет, окончено было им в течении семи лет, благодаря единственно его неутомимой энергии и настойчивости.

Для приведения в систему постановлений военных была учреждена одновременно с работами по составлению общего «Свода» особая комиссия при Военном министерстве, также под непосредственным руководством Сперанского. Она действовала по одинаковым главным началам с теми, которые были указаны для гражданских кодификационных работ, с тою только разницею, что вместо Уложения царя Алексея Михайловича здесь исходной точкой определено было принять Воинский Устав Петра I. Свод воинского права в 12 томах был окончен и напечатан еще при Сперанском, но обнародован в 1839 году, спустя несколько месяцев после его смерти. [61]

При такой спешности работы она, само собой разумеется, не могла оказаться во всех отношениях безукоризненной. Так, в полном собрании законов сделаны пропуски; о недостатках же свода много говорилось в нашей юридической литературе. По свидетельству г.Бабичева, приведенном г.Шимановским в его предисловии к «Первой части Х тома с ея историческими основаниями», таких повторений замечено более пятнадцати тысяч. Встречаются статьи, повторяемые до 10 раз, а статья о ежемесячном свидетельстве сумм повторена в разных сводах 101 раз. Свод страдает также многословием, излишней численностью законодательных норм, разбросанностью статей, относящихся к одному предмету, по различным сводам, отсутствием законодательного характера многих постановлений и т.д. Сперанский сам сознавал посредственность приготовленного им свода, но исправление его недостатков он считал задачей последующих работ по уложению. Свод был для него только переходной ступенью, подготовительной работою. Мысль его заключалась в том, чтобы, по приведении в известность действующего законодательства, приступили бы к составлению самих уложений.[62]

Как могла быть построена работа над подобными уложениями, можно судить по началу работы над  «Уложением о наказаниях уголовных и исправительных». Критика действующего уголовного права, которая имела своими корнями идеи русских просветителей С. Е. Десницкого, Ф. В. Ушакова, И. П. Пнина, Ф. В. Кречетова, В. Ф. Малиновского. В. В. Попугаева и других, началась еще в начале XIX века. 29 октября 1836 г. Сперанский, получив поддержку министра юстиции Д. В. Дашкова, подал императору доклад о необходимости «систематического пересмотра» гражданского и уголовного законодательства (т. е. о реализации третьего этапа систематизации — создании кодексов, или уложений). Император предписал начать с «законов уголовных», и поскольку сам Сперанский понимал под ними как материальные, так и процессуальные законы, то сразу началась работа над созданием нового уголовного и уголовно-процессуального кодексов.

 Почему же Сперанский настаивал на кодификации уголовного законодательства, когда т, XV Свода только-только вступил в действие? В нем он не столько систематизировал действующее уголовное законодательство, сколько реализовал свое понимание уголовного права. Достаточно сравнить основные положения т. XV Свода о вине, стадиях преступления, давности, соучастия, обстоятельствах, увеличивающих и смягчающих наказание, с содержанием тех законодательных актов, на которых они якобы основывались, чтобы сделать вывод о том, что Сперанский совершенно игнорировал последние, а формулировал свои идеи. Кроме того, в Своде практически дословно были воспроизведены основные вопросы общей части, сформулированные в составленных и отредактированных М. М. Сперанским журналах Государственного Совета по рассмотрению проекта уголовного Уложения в 1824—1825гг. Но в вопросах наказаний Сперанский не мог обойти императорского предписания «не создавать ничего нового», данного при начале работ над Сводом. Поэтому он не посмел ввести определенные и относительно-определенные наказания, создать лестницу наказаний в Своде законов. К середине 1838г. Сперанский подготовил «План работ по составлению проекта законов наказательных» и семь записок об основах будущих преобразований. Предполагалось создать четыре кодекса: уголовное уложение, уложение о проступках, устав уголовного судопроизводства, устав исправительного судопроизводства. Программа Сперанского предполагала осторожное включение в проекты основных принципов буржуазного уголовного права. Однако смерть Сперанского не позволила реализовать его замыслы. [63]

Кодификационная работа Сперанского и всего II Отделения оказала огромное благотворное влияние на российскую юриспруденцию. Только со времени создания Собрания и Свода стало возможным говорить о научной обработке отечественного права. Как отмечает С.Ф.Березкин, «хотя мы и до того встречали попытки ученых юристов к историческому и догматическому исследованию наших законов, например, труды Десницкого, Горюшкина, Терлаича, Кукольника, Вельяминова-Зернова, Горегляда, Гуляева, но они были только пионерами науки русского права, так как самые законы во всей их совокупности не были известны. С появлением же полного собрания и свода законов, когда весь законодательный материал был собран и приведен в систему, историко-догматическое исследование нашего права быстро подвинулось вперед». Стало возможным указать и исправить сами недостатки русского законодательства, и, таким образом, Свод законов оказал влияние на все последующее правотворчество. Что же касается применения права, то, несомненно, издание единого источника законов содействовало упрочению законности. Но, чтобы положение правосудия на деле улучшилось, требовала реформы сама система судоустройства и судопроизводства, следственно-инквизиционный процесс с его атрибутами – канцелярской тайной и формальной теориею доказательств, при смешении судебной и административной власти, при бесконечном числе инстанций. [64]

19 января 1833 г. - день величайшего торжества Сперанского, воздаяния по заслугам.. В этот день в зале заседаний Государственного совета император и Государственный совет утвердили Полное собрание и Свод законов Российской империи, введя официально в действие с с 1 января 1835 года. Тем самым Свод законов становился основным юридико-правовым актом Российской империи. Император пожаловал Сперанскому высший в наградной иерархии орден Андрея Первозванного. В том же году Сперанский издал фундаментальный труд, в котором проанализировал и истолковал важнейшие документы по истории русского законодательства, истории правительственных учреждений, не утративший своего научного значения и по сей день – «Обозрение исторических сведений о своде законов». 

Наградив Сперанского, царь уготовил ему новое почетное поприще: готовить наследника престола, цесаревича Александра,  к принятию присяги. Сперанский подготовил четыре "беседы" с наследником, представлявшие собой развернутые лекции на основе диалога учителя с учеником (они состоялись 10, 17, 24 и 31 марта 1834 г.) Это был развернутый теоретико-практический курс, охватывавший весь курс правоведения и государствоведения. В этих беседах проявляются политические взгляды Сперанского, в основе которых теперь лежит патриархальная теория государства и христианское учение о богоустановленной власти. Ученик хорошо усвоил его уроки – Александр II стал вторым по масштабу после Петра реформатором в России.

16 октября 1838 г. Сперанский простудился. Будучи больным, 22 октября он съездил на встречу с царем в Царское село (побывал и на придворном балу), после чего слег с воспалением печени, осложненным гастрической горячкой. Последняя работа Сперанского "О влиянии разума и совести на желания и намерения" (черновик карандашом) датирована 8 января 1839 г. Это - своеобразное философское (этическое, нравственное) завещание мыслителя, обращенное к потомкам: "Все желания и намерения воли сопровождаются разумом и совестию. Кто поступает против внушения разума, тот безрассуден. Кто поступает против внушения совести, поступает лживо. Справедливость есть вид правды. Союз с Богом и с собою есть только внутренний; союз с другими есть внутренний и внешний. Справедливость есть правда в отношении к союзу внешнему…. ".

7 февраля он вышел из дома в промозглую погоду, вновь простудился (теперь уже смертельно), вскоре у него случился "удар в голову и внутренности". 11 февраля 1838 года после лихорадочных припадков он умер. В стенах Александро-Невской лавры, где Сперанский безродным семинаристом начинал свое славное поприще, он был и похоронен, торжественно провожаемый в последний путь самодержцем и цесаревичем, высшими сановниками, членами Синода и простыми горожанами.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

 

Деятельность М.М.Сперанского была исключительно разнообразной и напряженной, а мысль его часто в своей стране опережала свое время. Но именно из-за этих несомненных достоинств многое из его начинаний не было воплощено в жизнь. В любом начинании, за которое он брался – будь то организация государственной власти, устройство сибирских губернаторств или систематизация российского законодательства - требовалось прежде всего привести в порядок запутанное и запущенное поле деятельности, чтобы иметь какую-то возможность для конструктивной работы. Сперанскому это в целом удавалось, что само по себе поразительно; но ни один его проект не был завершен в соответствии с его первоначальным замыслом. Как часто – и закономерно -  бывает в подобных ситуациях, результат в итоге отличался и от первоначального состояния, и от планов реформатора.

На мой взгляд, не стоит всецело сводить причины этого к личным особенностям самого реформатора, или его противников, или монархов, с которыми он имел дело. Дело не в том, что идеи Сперанского были сами по себе оторваны от жизни или неэффективны (и в сфере государственного управления, и в сфере законодательства он оставил после себя не просто упорядоченную, но и работающую систему, которая держалась еще долгие годы спустя). Дело в том, что, хотя время настоятельно требовало перемен, российское общество начала 19 века в большинстве своем не было готово к Сперанскому ни с идеологической, ни с организационной, ни с экономической стороны. Учитывая многократные высказывания его самого на эту тему, вряд ли его реформы могли быть проведены, как часто у нас бывает, насильственным путем и без учета конкретной ситуации в стране.

По-настоящему важно то, что его мысли не пропали даром, заложив предпосылки и во многом подготовив преобразования государственной власти в дальнейшем. С течением времени дошло дело и до  реформирования судебной системы, и до принятия конституции, и до образования двухпалатного парламента. Остается надеяться на проникновение в жизнь России  - уже современной - главной из близких Сперанскому мыслей: верховенства закона в государстве, без чего любая форма общественного устройства остается деспотической, вне зависимости от того, как и с помощью каких институтов она оформлена.

 

 

 

 

 

 

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.

 

1.                      Аптекарь П. Откуда берутся сенаторы. Опубликовано в электронной газете Vesti.ru от 18.05.2000.

2.                      Архипов И.В. Завершающий этап становления отрасли уголовного права (К 150- летию Уложения о наказаниях уголовных и исправительных). «Правоведение», № 4-5. 03.07.1995.

3.                      Березкин С.Ф. Сперанский как кодификатор. Речь, читанная С.Ф.Березкиным в заседании Одесского Юридического Общества 11-го февраля 1889 года. Одесса, Экономическая типография, 1889.

4.                      Гречишкин С.С., Луковская Д.И., Морозов В.И. Михаил Михайлович Сперанский (материалы к научной биографии). Опубликовано на web-сайте www.hrono.ru.

5.                      Карамзин Н. М.. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. Выверено по изданию: Н.М.Карамзин. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М., Наука, 1991. Опубликовано на web-сайте www.hist.msu.ru.

6.                      Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в двух книгах. М., «Олма-пресс», 2002.

7.                      Морозов В.И. Политические взгляды и конституционные проекты М.М. Сперанского. Санкт-Петербург, «Нестор», 2000.

8.                      Ох Ду Юн. Реформы М.М.Сперанского – идеи и реальность (автореферат диссертации). М., 1998.

9.                      Первые чтения, посвященные памяти М.М.Сперанского. Материалы конференции. Владимир, 1999 :

Гуреев О.И.Педагогические идеи М.М.Сперанского.

              Копылов Д.И. М.М.Сперанский и Великая Сибирская реформа.

              Савинова Р.Ф. Роль М.М.Сперанского в составлении первого «Полного собрания

              законов Российской Империи».

10.                  Сидорчук М.В. О систематизации законодательства в России (1826—1832гг.) «Правоведение», № 6. 05.11.1990.

11.                  Сперанский М.М. Проекты и записки. Ленинградское отделение института истории АН СССР, 1961.

12.                  Таганцев М.И. Уголовное право (общая часть). Часть 1 (По изданию 1903 года). Опубликовано на web-сайте www.allpravo.ru.